Неточные совпадения
— Послали в Клин нарочного,
Всю истину доведали, —
Филиппушку
спасли.
Елена Александровна
Ко мне его, голубчика,
Сама — дай
Бог ей счастие!
За ручку подвела.
Добра была, умна была...
Еремеевна. Ах, Создатель,
спаси и помилуй! Да кабы братец в ту ж минуту отойти не изволил, то б я с ним поломалась. Вот что б
Бог не поставил. Притупились бы эти (указывая на ногти), я б и клыков беречь не стала.
Он говорил, обращаясь к
Богу: «сделай, если Ты существуешь, то, чтоб исцелился этот человек (ведь это самое повторялось много раз), и Ты
спасешь его и меня».
— Трудиться для
Бога, трудами, постом
спасать душу, — с гадливым презрением сказала графиня Лидия Ивановна, — это дикие понятия наших монахов… Тогда как это нигде не сказано. Это гораздо проще и легче, — прибавила она, глядя на Облонского с тою самою ободряющею улыбкой, с которою она при Дворе ободряла молодых, смущенных новою обстановкой фрейлин.
Уже стул, которым он вздумал было защищаться, был вырван крепостными людьми из рук его, уже, зажмурив глаза, ни жив ни мертв, он готовился отведать черкесского чубука своего хозяина, и
бог знает чего бы ни случилось с ним; но судьбам угодно было
спасти бока, плеча и все благовоспитанные части нашего героя.
После этого, как, бывало, придешь на верх и станешь перед иконами, в своем ваточном халатце, какое чудесное чувство испытываешь, говоря: «
Спаси, господи, папеньку и маменьку». Повторяя молитвы, которые в первый раз лепетали детские уста мои за любимой матерью, любовь к ней и любовь к
богу как-то странно сливались в одно чувство.
— Теперь благослови, мать, детей своих! — сказал Бульба. — Моли
Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле
спасает.
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней свободе. Надо
спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной.
Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
Бог услышал молитвы моряков, и «Провидению, — говорит рапорт адмирала, — угодно было
спасти нас от гибели». Вода пошла на прибыль, и фрегат встал, но в каком положении!
— А спасенье есть. Вот оно, легкое, радостное. Спасенье это — пролитая за нас кровь единственного сына
Бога, отдавшего себя за нас на мучение. Его мучение, его кровь
спасает нас. Братья и сестры, — опять со слезами в голосе заговорил он, — возблагодарим
Бога, отдавшего единственного сына в искупление за род человеческий. Святая кровь его…
Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого
Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе,
спаси мя, Иисусе
спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего,
спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех,
спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
— Барон, ради
Бога, вы
спасете мать.
Но это трансцендентное начало святости, становящееся посредником между
Богом и человеком, должно что-то делать для русского человека, ему помогать и его
спасать, за него совершать нравственную и духовную работу.
— Да им что же больше остается? — горько осклабился Смердяков, — и кто же им поверит после всех тех улик? Дверь-то Григорий Васильевич отпертую видели-с, после этого как же-с. Да что уж,
Бог с ними! Себя
спасая, дрожат…
Но
спасет Бог людей своих, ибо велика Россия смирением своим.
Но
спасет Бог Россию, ибо хоть и развратен простолюдин и не может уже отказать себе во смрадном грехе, но все же знает, что проклят
Богом его смрадный грех и что поступает он худо, греша.
Поднялся ветер. В одну минуту пламя обхватило весь дом. Красный дым вился над кровлею. Стекла затрещали, сыпались, пылающие бревна стали падать, раздался жалобный вопль и крики: «Горим, помогите, помогите». — «Как не так», — сказал Архип, с злобной улыбкой взирающий на пожар. «Архипушка, — говорила ему Егоровна, —
спаси их, окаянных,
бог тебя наградит».
Не нахожу нужным скрывать, что она благодарила
Бога за то, что он
спас ее от Клещевинова.
— Не знаю, где и спать-то его положить, — молвила она наконец, — и не придумаю! Ежели внизу, где прежде шорник Степан жил, так там с самой осени не топлено. Ну, ин ведите его к Василисе в застольную. Не велика фря, ночь и на лавке проспит. Полушубок у него есть, чтоб накрыться, а войлок и подушчонку, из стареньких, отсюда дайте. Да уж не курит ли он,
спаси бог! чтоб и не думал!
— Чтой-то уж и в кабак…
спаси Бог!
Как только их
Бог в ту пору
спас — он и не понимает.
— Катерина! постой на одно слово: ты можешь
спасти мою душу. Ты не знаешь еще, как добр и милосерд
бог. Слышала ли ты про апостола Павла, какой был он грешный человек, но после покаялся и стал святым.
— Нет, не называй его отцом моим! Он не отец мне.
Бог свидетель, я отрекаюсь от него, отрекаюсь от отца! Он антихрист, богоотступник! Пропадай он, тони он — не подам руки
спасти его. Сохни он от тайной травы — не подам воды напиться ему. Ты у меня отец мой!
Плоть этого мира и плоть каждого из нас должна быть спасена для вечности, а для этого нужно не уходить из этого мира в другой, не ждать переселения души и естественного ее бессмертия, а соединять этот мир с
Богом, участвовать в его вселенском спасении путем истории,
спасать плоть от смерти.
Жертва, принесенная человеком, его кровь и страдания, не может искупить греха, не
спасает, так как не соответствует всей безмерности содеянного преступления и не есть еще действие совместное с
Богом, не есть еще богодейство.
— У меня там, — говорил Ипполит, силясь приподнять свою голову, — у меня брат и сестры, дети, маленькие, бедные, невинные… Она развратит их! Вы — святая, вы… сами ребенок, —
спасите их! Вырвите их от этой… она… стыд… О, помогите им, помогите, вам
бог воздаст за это сторицею, ради
бога, ради Христа!..
Когда все разошлись, Келлер нагнулся к Лебедеву и сообщил ему: «Мы бы с тобой затеяли крик, подрались, осрамились, притянули бы полицию; а он вон друзей себе приобрел новых, да еще каких; я их знаю!» Лебедев, который был довольно «готов», вздохнул и произнес: «Утаил от премудрых и разумных и открыл младенцам, я это говорил еще и прежде про него, но теперь прибавляю, что и самого младенца
бог сохранил,
спас от бездны, он и все святые его!»
— «Честный человек после всего думает о себе: уповай на
Бога твоего и
спасай твоего брата», — отвечает стрелок, отвязывая лодку.
— Конечно, это было бы страшно… страшно…
спаси бог! Да ведь я только к тебе одной хожу, только к тебе! Ты бы, наверное, сказала мне?..
Ванька сейчас же повернулся и пошел: он по горькому опыту знал, что у барина за этаким взглядом такой иногда следовал взрыв гнева, что
спаси только
бог от него!
— Весь он у меня, братец, в мать пошел: умная ведь она у меня была, но тоже этакая пречувствительная и претревожная!.. Вот он тоже маленьким болен сделался; вдруг вздумала: «Ай, батюшка, чтобы
спасти сына от смерти, пойду сама в Геннадьев монастырь пешком!..» Сходила, надорвалась, да и жизнь кончила, так разве бог-то требует того?!
— Чти родителей, потому что без них вашему брату деваться некуда, даром что ты востер. Вот из ученья выйдешь — кто тебе на прожиток даст? Жениться захочешь — кто невесту припасет? — всё родители! — Так ты и утром и вечером за них
бога моли:
спаси, мол, господи, папыньку, мамыньку, сродственников! Всех, сударь, чти!
Магдалина, со всеми нашими матушками нижайше кланяюсь,
спаси вас
бог, а паче всего приумножь нетленные богатства души вашей…
Как только
бог тогда
спас!
Она же по стопам родителей не пошла, и столь много даже сыздетска к
богу прилепилась, что ни о чем больше не помышляла, разве о том, чтобы младые свои страсти сокрушить и любить единого господа и
спаса своего.
И
богу молиться, и душу
спасать — все это не лишнее, да от этого только для одного тебя, можно сказать, польза, а мы желаем, чтоб всему християнству благодать была…
И опять вот говоришь ты, что надо, мол,
богу молиться да душу
спасать, а я тебе сказываю, что не дело ты языком болтаешь.
— Иван-то великий! Иван-то великий! Ах, боже ты мой! — восклицал он, — и малый Иван тут же притулился… Спас-то, спас-то! так и горит куполом на солнышке! Ах, Москва — золотые маковки! Слава те, господи! привел
бог!
— Да, вы одни… Вы одни. Я затем и пришла к вам: я ничего другого придумать не умела! Вы такой ученый, такой хороший человек! Вы же за нее заступились. Вам она поверит! Она должна вам поверить — вы ведь жизнью своей рисковали! Вы ей докажете, а я уже больше ничего не могу! Вы ей докажете, что она и себя, и всех нас погубит. Вы
спасли моего сына —
спасите и дочь! Вас сам
бог послал сюда… Я готова на коленях просить вас…
— Знаете ли вы, — начал он почти грозно, принагнувшись вперед на стуле, сверкая взглядом и подняв перст правой руки вверх пред собою (очевидно, не примечая этого сам), — знаете ли вы, кто теперь на всей земле единственный народ-«богоносец», грядущий обновить и
спасти мир именем нового
бога и кому единому даны ключи жизни и нового слова… Знаете ли вы, кто этот народ и как ему имя?
Только это одно
спасет всех людей и в следующем же поколении переродит физически; ибо в теперешнем физическом виде, сколько я думал, нельзя быть человеку без прежнего
бога никак.
Мы, знаете, в карточки очень повадливы… а впрочем, это лишнее, это совсем уже лишнее, виноват, я слишком болтлив, но, ей-богу, Варвара Петровна, он меня напугал, и я действительно приготовился отчасти «
спасать» его.
—
Бог только меня
спасал от этого злодея, нашего бывшего губернского предводителя Крапчика, — толковал он, шамкая своим беззубым ртом, — совсем было под уголовщину подвел, и я по смерть мою буду богомольцем за сенатора; он в те поры заступился за меня, а потом и дворяне почтили мою службу и на следующую баллотировку повысили меня из заседателей в исправники.
И, в объяснение своего требования (все-таки я когда-то ему"заместо отца"был!), понес околесную, из которой можно было только разобрать:"почему что"да"
спаси бог!". И в заключение: ноне строго!
— А таможенный доход — это само по себе, — ответили они без затруднения. — Как это можно, чтобы таможенный доход не поступал… да это
спаси бог! Таможенный доход, позвольте вам доложить, завсегда должен полностью поступить. Мы это даже оченно хорошо понимаем.
Трудно было положение Серебряного. Став в главе станичников, он
спас Максима и выиграл время; но все было бы вновь потеряно, если б он отказался вести буйную ватагу. Князь обратился мыслию к
богу и предался его воле.
— В иных случаях — это так. В тех случаях, когда и без ума вера
спасает — тогда птицам подражать нужно. Вот
Богу молиться, стихи сочинять…
— Что ж делать! И перед таким помолись!
Богу ведь не киот, а молитва твоя нужна! Коли ты искренно приступаешь, так и перед плохенькими образами молитва твоя дойдет! А коли ты только так: болты-болты! да по сторонам поглядеть, да книксен сделать — так и хорошие образа тебя не
спасут!
— Ну, а теперь, православные, расходитесь, а то,
спаси бог, ежели начальство осмелеет, оно сейчас стрелять велит.
Часа в четыре странного человека видели опять у моста. Только что прошел мостовой поезд, локомотив делал поворот по кругу, с лестницы сходила целая толпа приехавших с той стороны американцев, — и они обратили внимание на странного человека, который, стоя в середине этого людского потока, кричал: — Кто в
бога верует,
спасите!